Глухая деревня вологодской области. Разбитая дорога, несколько домов, сараи по колено в воде. У озерной переправы на соседний остров — заброшенная школа. Она двухэтажным прирубом поставлена в тридцатые годы на место разобранной колокольни, продолжая храмовый четверик. В 90е деревня угасала, и школа опустела вслед за ненадобностью. Школа нашлась во время экспедиций: от Онеги через Вытегру к Вологде на Тотьму. По старым картам, геолокациям, воспоминаниям, но больше по рассказам и наводкам местных. В деревни приезжали к пустырям: иное здание разобрали на дерево накануне, другое «жнивье» уже проросло малиной и бурьяном. У волоцкой школы крепкие стены, а внутри прогнившие перекрытия. Узкая лестница ведет на второй этаж к кабинету в четыре окна. В нем беленая печь, учительский стол и парта старого образца, шкафы, витрина, большая исписанная доска и прореха в скрипучем полу. Белые остовы то ли растений, то ли анатомических штудий. Через вынутые стекла и прохудившуюся крышу на класс тихо ложится апрельский снег.

С третьей четверти 20 века кризис марксистских идей и неуместность структурализма при социальных изменениях привели к переосмыслению взаимодействия государства и человека. Классическое представление о классовой власти, как о репрессивном механизме, сменяет концепция «биовласти», — системы, где контроль осуществляется через управление жизнью в дисциплинарных иерархических институтах. Схожесть этих институтов проявляется в организованном внутреннем пространстве, наполненном своим смыслом, во времени, поделенном ритмически, в телесных и языковых рамках. Каждая из этих (полу) закрытых структур — инструмент, формирующий определенный тип субъективности. Сложная природа государственного института двойственна. Она как отдает ресурс: например, практическую компетентность, коллективную солидарность через общие схемы поведения, так и создает невидимые границы, иллюзию выбора. Объект не существует вне отношения власти, а его «тело» пластифицируется через нормы, где грань между «естественным» и «политическим» тонка. Человек социальный во многом продукт власти, а не ее источник; он не свободен и постоянно ведет с ней разговор.

Основа для скульптур — старая типография, собранная по окраинам. Лозунги, схемы, брошюры и тетради, печатная периодика 60-70х годов, — былой огромный формирующий пласт, оставшийся пропечатанным следом. Полученный из перемолотой бумаги серый слепок, вышлифованный до гладкого состояния, лессировками в пять — шесть слоев крылся нитро-целлюлозой до белой живой хрупкости. Скульптуры «переплетены» между собой в кабинет биологии. Он сегодня парафраз взаимодействия человека и природы, человека и человека. А так же искусственно сконструированный виварий, поле наблюдения, что разрослось в причудливые, повторяющиеся рекурсивно, формы.